|
Страница 3 из 14 — Но почему?—-спрашивала Оля.— Николай очень милый, ты же знаешь, мы из одной группы,— Оля тогда заканчивала иняз,— а Эдик мне надоел! И вообще он сухарь! Эдик был одноклассником Оли, учился в политехе и был некрасив до предела —длинный, плоский, как бы вырезанный из бумаги, а главное, скучно-сухой, протокольно-стандартный, точно параграф из учебника математики. Словом, розовощекому баскетболисту-крепышу Николаю Эдик, бесспорно, уступал, и Оля спрашивала маму, округляя глазки: Но почему? Он тебе не подходит! — резала мама, выделяя последние слова, выставляя над ними знаки ударения величиной, пожалуй, со столб, и добилась-таки того, что потом, позже, Оля вышла все же за своею плоского Эдика, и живет, по-моему, без намека на счастье... Однако это другая история, я потом еще вспомню про нее, но тогда, в ту пору, возле мамы, которая уставилась в потолок больничной палаты тяжелым немигающим взглядом, я еще не все понимала.
|
