|
Страница 12 из 15 И вдруг он сказал такое, что я никогда забыть не смогу. Знаешь,— сказал великий и непонятный человек Вадька,— ты бы шел отсюда. А то есть примета.— Он помялся.— Кто рядом с бедой ходит, может ее задеть,, заразиться. А у тебя батя на фронте! Но ведь война кончилась,— выдохнул я. Мало ли что! — сказал Вадим.— Война кончилась, а видишь, как бывает. Иди! Он поднялся с табуретки и стал медленно поворачиваться на месте, как бы провожая меня. Обходя его, я протянул ему руку, но Вадим покачал головой. Марья все лежала, все спала каким-то ненастоящим, сказочным сном, только вот сказка была недобрая, не о спящей царевне. Без всяких надежд была эта сказка. А Марья? — спросил я беспомощно. Не спросил, а пролепетал детским, жалобным голосом. Марья спит,— ответил мне Вадим спокойно.— Вот проснется, и... Что будет, когда Марья проснется, он не сказал. Медленно пятясь, я вышел в пространство год лестницей. И притворил за собой дверь. Черное солнце теперь не прорывалось сюда, в подлестничный сумрак. Оно осталось там, в комнатке, где окна так и заклеены полосками бумаги, как в самом начале войны.
|
