|
Страница 8 из 14 Но сперва Вадька заупрямился, Бабушка выставила на стол тарелки, а он приказал Машке собираться. Идем! — сказал он каким-то непререкаемым, враз посуровевшим голосом, и Марья принялась послушно и как-то испуганно-суетливо натягивать на себя пальто Ты что!—закричал я, пораженный, Вадиму.— Не чуешь запахов? У тебя насморк? У нас же своя еда есть! — искренне удивился мой приятель, указывая на портфель. Пого-одьте,— улыбнулась бабушка,— еще поспеете съесть свои харчи. Не больно они густы-то! Но Вадька решительно замотал головой, и я вспомнил, как он еще днем сказал, что, мол, не могут они с Машкой объедать нашу семью. Всем, дескать, теперь лихо, и в каждой семье всяк кусок в счет. Так что бабушкин призыв па него не подействовал. Тогда взялась за дело мама. Она у меня такая! Может, если надо, и прикрикнуть. И ухватить за плечо крепкой рукой. Усадить силой. Или повернуть к себе, заглянуть в лицо. Мама часто мне повторяет, что она теперь в нашем доме не только за себя, но еще и за отца. Впрочем, это она меня могла взять за плечо мужской рукой, потому что я ее собственный сын. Вадика она бы ни за что за плечо не взяла с силой. И Марью тоже. Она им улыбнулась и сказала, мудрая женщина:
|
