|
Страница 8 из 17 Я долго и с натугой выбирал слово, какое должен сказать пацану, и это мое молчание он понял по-своему, понял, наверное, будто мне жалко или я еще доем эту невкусную похлебку. Лицо его — на лбу и на щеках •— покрылось рваными, будто родимые пятна, красными пятнами. И тогда я понял: еще мгновение — и я окачусь свиньей, самой последней свиньей. И только потому, видите ли, что у меня не находится слов. Я быстро кивнул. И потом еще кивнул раза три, но мальчишка уже не видел этих кивков Он схватил мою ложку и быстро, в одно мгновение, доел овсяный суп. После того как я кивнул, пацан больше не смотрел на меня. Ни разу не взглянул. Быстро съел суп и, спрятав глаза, двинулся от стола. Я посмотрел ему вслед. Пацан ушел в дальний угол столовой и только там обернулся. Он не глядел на меня, я, видно, уже не интересовал его. Он смотрел на зал, передергивая взгляд от одного столика, где кто-то ел, к другому. Рядом с ним, в углу, стояла маленькая девчонка. Я доел котлету, выпил чай и слез с портфеля. Медленно, нарочно утишая шаг, я направился к выходу, украдкой, чтобы он не заметил этого, разглядывая пацана. Одет он был ничего, прилично, в серое пальто с черным собачьим воротником, такие, я знал, давали по ордерам в универмаге, а на девочке было точно такое же пальто, только, понятно, маленького размера, и я подумал, что, может, это детдомовские ребята — там одевают всех похоже, будто в форму.
|
