|
Страница 4 из 8 Взрослые дружно смеются, а Никанор Никанорович продолжает: — Да, да, любви, вы еще молодая, у вас еще будет много собственных детей, несмотря на то, что и сейчас их у вас хоть отбавляй! Ко мне — целая очередь, и я долго прощаюсь, пожимая каждому руку, желая успехов, выспрашивая подробности из жизни наших общих детей. Наконец площадка у подъезда пустеет, остаются мама и Виктор. Нам надо поговорить с Виктором, про многое поговорить, но он вежливо кланяется, просит меня позвонить, когда буду свободна, и удаляется. — Что ж,— говорит мама, глядя вслед уходящему Виктору,— все вполне удовлетворительно. Даже хорошо. «Отлично» мама боится поставить, слишком строга, но я ей прощаю это, прячу свое лицо в ее пушистый меховой воротник. Теперь можно. Теперь никто не видит, и мы одни. Наконец встретились. Не хотелось свидетелей, чужих ушей, хотя бы и доброжелательных взглядов, и мы побрели по городу, еще сонному после встречи Нового года. Небо было серовато-белесым, сквозь эту кисею проглядывал мутный солнечный круг, тротуары переметала поземка, и идти приходилось с трудом, проваливаясь в мягком снегу, но я не замечала этой трудности, а без умолку говорила...
|
