|
Страница 6 из 7 Все в меру, с большим вкусом,— берет, помпошка, пальтецо, отороченное голубым песцовым мехом, сапожки аховые. Вот лицо, пожалуй, подкачало. Широкоскулое, рябоватое. Слишком ярко подкрашены губы. — Здравствуйте, Любовь Петровна,— сказала я и увидела, как она напряглась. Не ожидала, что по имени-отчеству? А как же! Знаем, знаем, и не только это: ЛРП — лишена родительских прав. Отец девочки неизвестен. Мне стало стыдно. А собственно, что еще знаю я про эту женщину? И кто мне дал право судить? А мать Ани настороженно разглядывала меня. Дочку бы мне,— проговорила она наконец сиплым голосом, и я попятилась от дикого амбре водки и парфюмерии. Насколько все же, мелькнуло во мне, пьяная баба отвратительнее пьяного мужчины. Любовь Петровна,— сказала я в меру вкрадчиво.— Зачем вы ходите? Да еще в таком виде? Девочка переживает. Что такого? — слегка смутилась Невзорова.— Я же не падаю. И вообще! Дайте Аню. Сто лет не видела. Не трогала, не говорила. Чем я хуже других? — Успокойтесь и уйдите,— сказала я сдержанно. — Успокойтесь? — заплакала она, и тушь сразу поползла с ресниц по щекам.— А кто вам дал право, ответьте? Раздавать чужих детей! Чужим, значит, можно, а родной матери нельзя? В словах ее, прерываемых монотонным воем, слышалась тоска и обида, но чем я могла помочь? — Не надо так,— проговорила я смущенно.— Все зависит от вас. Родительские права возвращаются. Наверное, надо перемениться.
|
