|
Страница 7 из 7 — Перемениться! — Лицо Невзоровой враз ожесточилось.— Вот сама и меняйся! А ко мне не лезь. Живу как хочу. Или я себе не хозяйка? Ха! Вас послушаешь, все благородные. А на самом деле? Лишь бы тихо! Если тихо, давай. А громко, во весь голос— сразу под суд! Тихие гады! Ее куда-то понесло, это она не мне говорила, кому-то другому кричала, доказывала что-то свое, мне совсем неизвестное. Так что разве я знаю хоть что-нибудь про нее? Легкий снежок за спиной торопливо захрустел, я обернулась и увидела Аполлона Аполлинарьевича. Я остановила его движением руки, но он закричал из-за спины: — Уходите! Немедленно уходите! А то вызову милицию! — А вот уж такой статьи и вовсе нет!—хрипло просипела Невзорова — боже, какая литературная фамилия. — Что, нельзя навещать собственную дочь? Не пугай! — И добавила, презрительно скривив губы: — Тюфяк! И двинулась, со скрипом вдавливая каблуками снег. Я обернулась. Еще одна кличка у бедного Аполлоши. Он стоял, чуточку разведя руки в широких рукавах мешковатого пиджака, действительно похожий на тюфяк, и точно хотел что-то спросить. Снежинки таяли на его широком покатом лбу, и весь он выражал такое горькое недоумение, что мне хотелось подойти и погладить его по круглой голове. Так бы и сделала. Но на нас смотрели с крыльца. Дворник дядя Ваня, повариха Яковлевна в белом, трубой, колпаке, испуганная Маша, строгая Елена Евгеньевна. Вся школа обозревала сцену, как директор бросается спасать воспитателя от родительницы. — Да, черт побери,— проговорил, вздохнув, Аполлон Аполлинарьевич,— что бы сказали мои предки?
<< В начало < Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 Следующая > В конец >>
|
