|
Страница 15 из 16 Она бродила по улицам, согнувшись чуть не пополам, но о палку никогда не опиралась — руки держала за спиной, н, видно, только это помогало ей удерживать равновесие. На голове у нее был черный платок, всегда сбившийся куда-то назад, и потому лицо нищенки прикрывали обрезанные седые волосы. Они торчали, как пакля, и нищенка смотрела на людей сквозь волосы, сквозь шторку,— глаза ее мерцали там, в глубине, делалось страшно, и ребята помладше обходили ее стороной. Один карман пальто, обтерханного, рваного, торчал всегда наружу, точно воры вытащили из него деньги, хотя какие там деньги у нищенки! Вот так она шла, разговаривая сама с собой, потом садилась на углу или у хлебного магазина и подвывала: — Подай-айте, ради Христа! Пода-а-айте, ради Христа! У хлебного магазина, я видел, ей подавали иногда маленьким довеском, и она тут же съедала его, громко чавкая и не переставая причитать свое: — Подайте, ради Христа! И вот она стояла перед нами, смотрела сквозь седые космы то на меня, то на Вадьку и спрашивала: — Ну? Что? — И снова: — Ну? Что? В руках она держала сморщенную, жалкую мороженую морковку.
|
